Стрелецкая казна - Страница 44

— Нет, что ты, милая. — Я обнял жену и поцеловал. — Видела — сегодня днем купец Перминов приходил? Он уговорил меня заняться одним щекотливым делом, вот и попросил Ивана на время освободить меня от работы.

— Чего же тогда Иван довольный такой?

— Не иначе, Гаврила выгодные условия предложил, причем такие, что Крякутный отказаться не смог.

— Бона что, а то я спужалась, подумала плохое.

— Да что со мной плохого произойти может? Если только ты скалкой побьешь.

— Скажешь тоже.

Жена ткнула меня в бок кулачком.

— Когда уезжаешь?

— Сегодня ночью.

Мне-то что собираться — накинул на рубашку легкую ферязь, опоясался саблей, кистень в рукав — и готов. Главное не в этом. С каждой минутой, с каждым часом беглецы все дальше от Нижнего, и тем сложнее их будет найти. Откуда же начать поиски?

Я попрощался с Еленой, вышел во двор и вскочил на коня. Верст через пять я увидел костер. Подскакав, спешился, подойдя к костру, поздоровался. Вскочившие было люди уселись снова.

Коли здоровается, значит — мирный человек, разбойники-то нападают гурьбой и без приветствий.

Поговорили о том о сем. Между делом поинтересовался — не видели ли девку с парнем?

— Нет, никого не видели.

Я поблагодарил и вскочил в седло. Вскоре показалась Волга, а у берега — кораблик.

Команда уже отдыхала, у костерка сидели лишь двое дневальных, игравших в кости. Когда я подошел, оба вздрогнули от неожиданности, затем вскочили, схватились за короткие и широкие абордажные сабли.

— Здоровьичка желаю! — Я уселся рядом с костром. Дневальные тоже присели. Мы разговорились — и вновь неутешительные для меня новости. Пассажиров брали, по никого подходящего под мое описание не было — старик, два монаха, женщина с ребенком. Пожелав спокойной ночи, я снова вскочил в седло и погнал коня.

Скоро рассвет, ночь прошла впустую. Однако отрицательный результат — тоже результат. Теперь надо заниматься дорогами, а допрежь — отдохнуть.

Блеснул огонек. Не иначе — постоялый двор: крестьянские избы ночью темны, ни огонька, а у постоялого двора всегда горят масляные светильники, как маячки для припозднившегося путника.

Я набрался наглости и заехал на коне во двор, хотя обычно полагалось заводить коня в поводу

Хозяин дремал за стойкой, но, завидев меня, мгновенно сбросил дрему, усадил за стол в пустой трапезной. Самолично принес едва теплую вареную курицу, пряженцы с тыквой и пиво. Для позднего ужина — достаточно.

Насытившись, я расплатился и попросил комнату. Хозяин провел меня на второй этаж, и я, уже и не ожидая удачи, спросил на всякий случай — не видал ли он вчера девицу с парнем на лошадях.

— Как не видал — были, далеко за полдень, поели и дальше поскакали.

— Куда? — Мне даже спать расхотелось.

— Как куда? У нас дорога одна — они от Нижнего на Владимир ехали.

— Вот спасибочко за добрую весть.

Я бросил полушку медную хозяину, и тот словил ее в воздухе так ловко, что я поймал себя на мысли, что не прочь бросить еще одну лишь бы еще разок посмотреть на его трюкачество.

Ладно, можно поспать пару часов. Если я вышел на след, несколько часов ничего не решат. Все равно и они ночью спать будут. Да какое там спать — сейчас небось передыхают после очередной любовной схватки, а потом до полудня спать будут. С этой мыслью я и уснул.

А вот выбраться из постоялого двора оказалось затруднительно. Гостеприимный двор стоял на оживленном месте, и по дороге уже двигались повозки, скакали конные.

Позавтракав, я оседлал коня и рванул за беглецами.

Промелькнула деревушка с постоялым двором. Если беглецы не полные идиоты, то наверняка уже покинули постоялый двор, и вскоре я их должен догнать.

Минут через пятнадцать впереди показались два всадника. Наверное, беглецы. Я перегнал их и всмотрелся в лица. Похоже, они. Я спешился. Заметив меня, всадники пустили коней шагом. Остановившись в паре метров, всадник грозно бросил:

— Прочь с дороги, шпынь!

Я аж удивился — это я шпынь? Перевел взгляд на второго всадника — о, какая красавица! Щечки разрумянились, глазки сверкают. А лицом — вылитая мама.

Зашелестела сабля. Всадник с вызовом крикнул:

— Уйди с дороги, зарублю!

— Верни саблю в ножны, сосунок, тогда цел останешься, это ты тать бесчестный. Нехорошо девок у родителей умыкать.

Антонина густо покраснела и бросила отчаянный взгляд на боярина. В том, что это был он, я уже не сомневался. Боярин отважился на решительный поступок — взмахнул саблей, по я был настороже, ожидая чего-то подобного. Взмах кистенем — и сабля вылетела у него из руки, упала на землю. Я резко рванул боярина за ногу. Не ожидавший подвоха молодец грохнулся на землю.

Я схватил под уздцы лошадь купеческой дочки.

— Стоять! Не вынуждайте применять силу — хуже будет.

Но боярин, ослепленный яростью и пристыженный падением с лошади, бросился на меня. Отшвырнув удила, я сделал подсечку ногой и, когда он упал, врезал ему в глаз.

Антонина живо соскочила с лошади, кинулась к парню. Присев перед ним на колени, стала гладить ладошками по щекам.

— Илюшечка, очнись!

Левый глаз у парня набухал, вскоре появится синяк. Пока он не очухался, я расстегнул его ремень и связал ему руки. Подобрал его саблю, вернул ее в ножны. Нехорошо бросать саблю на дороге, хоть и дрянная была. Парень захлопал глазами, скривился от боли в подбитом глазу.

— Эй, тать! Ты кто? По какому такому праву боярина бить посмел?

— Какой ты боярин! Ты девку скрал, стало быть, тать ты, а не я. Перед княжьим судом объясняться будешь. А еще раз меня обзовешь — отхожу тебя по заднице вожжами. Понял?