Стрелецкая казна - Страница 25

На лоб мне легла прохладная ладошка. От неожиданности я вздрогнул.

— Ой, прости, разбудила я тебя, — это Лена.

— Не спал я, думы тяжкие — куда людей вести, чем кормить, как от басурман уберечь.

— Прости глупую, так захотелось тебя потрогать, поласкать. Жизнь ты мне спас, до гроба помнить буду.

— Рано о гробе говорить, жить надо.

— Как нашел ты меня? Я усмехнулся:

— Сон увидел — твой сон, где пожары, татары. Бросил купца с кораблями и товаром. В безопасности они, меня дожидаются. А сам — в Нижний, тебя не нашел, от дома твоего одни головешки остались.

Тут Лена не выдержала, заплакала. Потом взяла себя в руки:

— Продолжай!

— А что продолжать? Кинулся вслед, по дороге — для полона дорога одна, не заплутаешь. Остальное ты сама видела.

Тут я приврал — дорог было несколько, но не раскрывать же мои способности. Елена припала к моей груди.

— Любый мой, тенью твоей буду, ноги мыть буду, спаситель! Так, по-моему, начинается истерика. Чуть отпустило нервное

напряжение — и вот выход.

— Т-с-с, тихо, без слез. Твоим подругам по несчастью не легче. Они ведь не знают, что с их родными — мужьями, детьми — живы ли? А ну как, на тебя глядючи, все реветь начнут? Успокойся, я ведь полюбил не русалку мокрую.

Елена вытерла рукавом слезы, потихоньку успокоилась.

Настал полдень, солнце пригрело, и даже самые стойкие, измученные нашим переходом, уснули. Я и сам впал в дремоту. Неожиданно тишину разрушили крики, женский визг. Мать твою! Говорил же — не шуметь! Я бросился к концу колонны. А здесь уже кипел бой, даже не бой — побоище. Татары подобрались незаметно и атаковали. Были они пешими, но утомленные люди не смогли сразу организоваться. Парни кинулись в бой, но куда городскому пареньку с одной саблей, которой и владеть толком не мог, справиться с головорезом, имеющим шлем, щит, копье и саблю? К тому же татарин никогда не работал и всю жизнь воевал — опыта в схватках им было не занимать.

Перерубив парней и мужиков, татары взялись за женщин. Видя бой, женщины врассыпную кинулись в лес. Я с ходу врубился в сечу, срубил одного, второго. Отскочив за дерево, прижался к стволу, пропустив татарина, ударил ему в спину. Выскочил, бил влево и вправо, в два прыжка долетел до татарина, погнавшегося за девчонкой, рубанул по шее, бросился в другую сторону, в ярости просто располовинил еще одного. Я рубил, колол, не считая убитых. Там, где шлем-мисюрка или халат татарский, расшитый растительным орнаментом или узорами, — там враг.

Через несколько минут все было кончено. Я остановился, осмотрелся. Хреново! Шестеро убитых татар и три десятка своих — почти все парни и много женщин. Так плохо мне никогда не было. Я же обязался довести их домой живыми!

Я помчался назад. Где же наблюдатель, которого я распорядился отослать по нашему следу, почему не предупредил? На бегу я чуть не запнулся о тело, лежащее в высокой траве. Вот и наблюдатель. Юноша лежал на спине, а на шее — удавка. Подобрались тихо — это татары умели, набросили удавку, — даже крикнуть не успел. Так, давай спокойно. Пленных они пришли рубить пешими, но что-то они уж очень быстро нас догнали. Точно — надо искать коней. Небось, оставили в лесу, спешились. Топот копыт далеко слышен — вот и разгадка, почему они пешие. Спугнуть нас боялись. Кинемся в лес — ищи нас поодиночке.

Я осторожно пошел в стороне от нашего следа. Был след, трава примята и вытоптана — не один человек прошел, полторы сотни. Ночью заметно не было, да я, собственно, и не присматривался. Справа раздалось ржание. Вот они где! Ползком я подобрался к стоянке. Оседланные лошади щиплют траву, двое татар играют в кости. Конечно, чего им опасаться. Небось завидуют товарищам, что ушли урусов рубить.

Того, что сидел ко мне спиной, я убил первым. Второй успел выхватить саблю, но мой клинок уже был у его горла. Татарин замер.

— Брось саблю! — Татарин выполнил мой приказ.

— Как вы нас нашли?

— По следу, однако. Мурза Исмаил утром приехал проведать полон, а никого нет. Воинов побили, трофеи унесли. Как не догнать?

— Чего же за девчонками гоняться, новых наловите!

— Э, большие деньги в сундуке, а сундука на телеге нет, и телеги нет. И на следах ваших тоже следов телеги нет. Вот мурза и решил догнать, узнать — где телега с сундуком.

Татарин по-русски говорил чисто. Не видь я его лица — точно как московит говорит, даже акает.

Так вот почему за нами погоня. Плевать им на парней, а девки да бабы — вообще пыль под ногами. Их интересовал сундук. Не надо было его трогать, пусть бы стоял на месте. Татарин, видя, что я раздумываю, медленно потянул нож из ножен.

— Умри, тварь! — Я полоснул его саблей по шее и пошел к своим.

Зрелище не для слабонервных. Слева, справа, в кустах, прямо передо мной лежали трупы. Наши, татары — все вокруг было забрызгано кровью. Я оглядел себя: вся одежда, руки, оружие — все в крови. И отмыться негде.

Около трех десятков женщин и два подростка сидели там же, где были до боя.

— Остальные где?

— Разбежались, — испуганно ответили они вразнобой.

— Идите, собирайте, кого сможете, уходить отсюда надо, выследили нас татары.

Женщины с опаской пошли в лес искать беглянок.

— Идите смело — нет рядом татар, только недолго, — крикнул я им вслед.

Увидев меня, Елена побледнела.

— Тебя ранили?

— Нет, то чужая кровь. Отмыться надо. Где-то впереди ручей, где парубки воду набирали. Пойду, сполоснусь.

— Я с тобой, я боюсь, не останусь одна.

Мы вдвоем пошли вперед. Вот и ручей. Я сбросил одежду, Елена стала ее полоскать, оттирая песком. Я обмыл лицо, руки, ополоснул саблю. Вода в ручье окрасилась в розовый цвет. Многовато я кровушки пролил сегодня. И главное — ребят жалко, им бы жить да жить. Моя вина — с сундуком этим!